В огне страсти - Страница 11

Она улыбнулась.

— Вы очень милы, Синклер. А как наши ребятки? Понравилась им поездка? — как бы ненароком поинтересовалась она.

Он кивнул:

— Они ездили в Кентербери.

— В Кентербери? Так далеко?

— Да, мисс, но только не на «бентли». Они объехали кругом кафедральный собор и выпили там первоклассного чая. А в половине седьмого были уже здесь. Этот врач остался с нами ужинать. В общем, было очень весело. Он помог Бену с латинским. — Синклер встал и направился к раковине мыть чашки. — Дети пошли спать вовремя, мисс.

Софи поднялась и пошла к двери.

— Я рада, что они остались довольны, — сухо сказала она. — Спокойной ночи, Синклер.

Миссис Гринслейд сидела в гостиной. И, как всегда, решала свой кроссворд.

— Привет, дорогая. Художник-фанатик, неотступно добивающийся своего, не знаешь?

Софи села на маленький, обитый вельветом стульчик возле камина и протянула к огню руки.

— Рабид, — ответила она и поинтересовалась: — Как дела, бабуля?

Пожилая женщина быстро вписала слово в кроссворд.

— Правильно, милая. Какая ты у меня сообразительная. Надеюсь, ты хорошо отдохнула? — И, не дожидаясь ответа, продолжала: — Дети чудно провели с Максом сегодняшний день.

Софи насторожилась.

«Опять этот Макс», — подумала она про себя, а вслух сказала:

— Они, должно быть, просто счастливы. Даже к ужину поспели.

— Да, дорогая. Макс остался и на ужин. Мне показалось, ему было одиноко. На ужин Синклер приготовил «Куич Лоррэйн» и изумительный пирог с патокой — мы оставили кусочек и для тебя. Так о чем это я? Ах да. У Макса очень хороший аппетит, все-таки он мужчина, и не мелкий, как ты думаешь? Он помог Бену подготовиться к уроку латинского.

«Похоже, я слушаю одну и ту же граммофонную пластинку», — подумала про себя Софи, надеясь тем не менее, что бабушка расскажет о нем что-нибудь еще. Она все задавала себе вопрос, что все-таки нашли в нем такого необычного бабушка и Синклер, да и она, если быть откровенной. «Я думаю о нем с тех самых пор, как впервые увидела его».

— Интересно, сколько ему лет? — спросила Софи, погруженная в свои размышления.

— Тридцать девять, и он не женат. Живет в Голландии, рядом с какой-то речушкой. Говорит, это чудесное местечко, совсем рядом с Утрехтом. Работает старшим хирургом-консультантом в местной больнице. У него и студенты есть. Живет со спаниелем по кличке Мэг и бульдогом по кличке Джек.

Миссис Гринслейд прервалась, чтобы перевести дыхание.

— Бабуля, как много ты о нем знаешь, — улыбнулась Софи.

Миссис Гринслейд внимательно на нее посмотрела:

— Я не знаю о нем ничего такого, чего бы он не рассказал тебе, если бы ты его об этом попросила. Моя дорогая Софи, я подумала, было бы неплохо пригласить его на ленч в воскресенье — у тебя, если я не ошибаюсь, выходной. Конечно, ты видишься с ним почти каждый день. Но что, скажи на милость, можно узнать о человеке в операционной, если все, что ты видишь, — это его глаза? И чем для тебя, к примеру, является пациент на операционном столе, как не грудой плоти, накрытой стерильными простынями! — Пожилая дама негодовала.

Софи повернулась к ней.

— Да что ты такое говоришь, бабушка? — воскликнула она. Ей вдруг отчетливо вспомнилось лицо голландца, когда он в прошлое воскресенье склонился над больной девочкой. — Он… мы все очень беспокоимся о наших пациентах, а когда работаем, то похожи на сплоченную команду.

Миссис Гринслейд посмотрела в ее сторону:

— Рада слышать это, Софи. Просто мне показалось, что ты недолюбливаешь Макса. — Бабушка не замечала сильного волнения своей внучки. — Мы приготовим жаркое из свинины и сладкий пирог с кремом. И еще Синклер сбегает в эту бакалейную лавчонку и купит хорошего сыра. Мужчины любят сыр, — добавила она, сняла очки и, казалось, помолодела лет на десять. — Ну, пойду ложиться. Нестерпимо хочется спать.

Глядя на нее, нельзя было сказать, что пожилая женщина устала.

Она аккуратно сложила газету, положила ее на столик кроссвордом кверху — завтра утром еще вернется к нему — и встала. Софи тоже поднялась, хотя ей вовсе и не хотелось сейчас оставаться одной, наедине со своими мыслями. Она пожелала бабушке спокойной ночи и поднялась к себе. Не раздеваясь, подошла к большому старинному зеркалу и внимательно вгляделась в свое отражение. Каким же некрасивым показалось ей собственное лицо!

На следующее утро Софи предложила сестре Купер поменяться дежурствами. Коллега обрадовалась редкой возможности заполучить воскресенье в качестве выходного. Ее не особенно волновали мотивы, которыми руководствовалась Софи. Объяснение, что, мол, «хочется разнообразия», Купер вполне устроило. «Что ж, решено», — подумала про себя Софи. Дома она ничего не говорила об этом вплоть до субботнего вечера. Семья спокойно отнеслась к ее странному решению, дав, однако, понять, что она еще пожалеет о загубленном воскресном вечере. На работе Софи было не по себе: Ионхер ван Остервельд так мил!

Стояло волшебное утро, когда она отправилась в воскресенье в больницу. На лазурном небе светило солнышко. И хотя лучи его уже не грели, это не слишком огорчало — спасибо, солнышко, и на этом. Однако настроение Софи совершенно не гармонировало с умиротворенным настроением осенней природы, а скорее было сродни урагану баллов эдак в девять и сильнейшему ливню, сопутствующему ему.

Первую половину дня она провела в операционной, обучая практическим навыкам двух младших медсестер, дежуривших с ней. В операционной сегодня тихо, только голоса трех девушек изредка нарушали безмолвие облицованной кафелем комнаты. Софи оставила девушек чистить инструменты, а сама пошла в ортопедическую операционную, чтобы выпить кофе с сестрой Скиннер — хорошенькой молоденькой блондинкой, похожей на кинозвезду. Она так часто влюблялась, что Софи уже сбилась со счету, скольких мужчин сестра Скиннер сменила; тем не менее Софи прекрасно к ней относилась и всегда готова была выслушивать ее истории об очередных любовных победах. И конечно же Скиннер не смогла обойти вниманием их нового хирурга.